9 ФЕВРАЛЯ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ПРЕКРАСНОЙ МАЙИ НИКУЛИНОЙ ИЗ ЕКАТЕРИНБУРГА
Об авторе | Майя Петровна Никулина родилась 9 февраля 1937 года в Свердловске, в семье лесного инженера. Училась в Горном институте. Работала старшим библиографом в областной детской библиотеке. Окончила филологический факультет УрГУ. Возглавляла отдел гуманитарных наук газеты «Наука Урала». В журнале «Урал» работала заместителем главного редактора. Стала одним из основателей гимназии «Корифей», где уже двадцать лет преподает основы языкознания для дошкольников и историю родного края. Автор поэтических книг «Мой дом и сад», «Имена», «Колея», «Бабья трава», «Душа права». Живет в Екатеринбурге.
https://znamlit.ru/publication.php?id=6824
* * *
Да чем она, молодость, молода,
чем она стоит слёз?
— Жалко впалого живота,
жалко ржаных волос,
вот не доблести показной —
с горла рубахи рвать —
жалко пуговки костяной…
Надо было поднять…
* * *
Мы ушли в песок, мы вросли в поля,
кто от голода, кто от пули.
Это нам она мать-сыра земля,
нас по праву ей и вернули.
Не воители и не вестники,
неимущие и немые,
были нолики — стали крестики
или звёздочки жестяные.
ИСХОД
Не псами по корням и буеракам, —
военным строем, под российским флагом,
в погонах — «Честь имею, господа», —
но с семьями, с детьми и навсегда.
Грузились — «Не задерживай. Скорей» —
спокойно. Замолчали и застыли
навытяжку, поскольку проходили
вдоль Северной и главной батарей.
Уже потом, уже в открытом море,
в однообразном общем разговоре
сошлись на том, что дом у нас один,
бог милостив, потерпим, перебьёмся,
что в Севастополь всё равно вернёмся
и никому его не отдадим.
Смотрели вдаль. По ходу корабля.
Но обернулись, словно по приказу,
спеша увидеть, как из моря разом,
в два белых неба, — Крымом и Кавказом, —
за ними поднимается земля.
* * *
Всё степи, степи, серые пески,
сухие травы, каменные реки...
Тут перед нами проходили греки
и выпили всю воду из реки.
А может, скифы... Или крымчаки.
Мы едем долго, правим путь по звёздам,
живём в телеге, спим у колеса,
у нас в коленях птицы строят гнёзда,
нам бабочки садятся на глаза.
Мы обрастаем травяной трухой,
мы слепнем, глядя в меркнущие дали,
зной тяжелеет, лошади устали...
Но держатся, они идут домой.
Возница, размечтавшись о ночлеге,
торопит сам себя: «Пошёл, пошёл...
мы едем, едем, накрывайте стол,
готовьте пахлаву и чебуреки...»
Закат за нами страшен, как пожар.
Но ветер сладок, но светла дорога.
Мы живы, живы, едем, слава богу,
из Ак-Мечети в Карасубазар.
ЯЛТА
Как я люблю её, белую, в нищем январском снегу,
гулкую, чистую, с хрупким корабликом сбоку,
с мокрым каштаном, упавшим с небес на дорогу,
с редким прохожим, обнявшим себя на бегу,
разом вдохнувшим скупые её холода,
лодочкой узкой уплывшим с белёной веранды —
и по бульвару, вдоль белых колонн Ореанды,
к морю, к причалу, и кто его знает куда.
Как я люблю посмотреть на неё с полпути,
с полвысоты, из предгорий, когда, отставая,
вся она блещет черешней в татарской горсти,
белая, красная, крупная и золотая,
как она, лёгкой лозой уцепясь за гранит,
лезет на кручи, откуда незрим и неслышен,
ангел Ай-Петри, пока он ещё не убит,
дышит теплом на её ненаглядные крыши.
